V. Тенденции и перспективы

Эта глава носит, в основном, итоговый хариктер, нечто вроде попытки сказать израильской политической картине: "Остановись, мгновенье!" - и, без уточнения степени прекрасности оного, попытаться проанализировать увиденное и, если возможно, проэкстраполировать его.

Начнём с результатов последних выборов - на пост премьер-министра и в Кнессет, состоявшихся в мае 1999 г.
 
 

V.1.1. Выборы премьер-министра

Результаты выборов премьер-министра Израиля в 1999 г. не были восприняты как сенсация, однако их нельзя характеризировать как естественные с точки зрения привычных критериев. В самом деле, если проблемы безопасности и экономики считать определяющими, то на посту премьер-министра Б. Нетаньягу добился по крайней мере двух впечатляющих успехов:

безопасность: резкое снижение (в десятки раз!) террора по сравнению с периодом Рабина-Переса, причём с явной тенденцией к дальнейшему снижению;

экономика: значительное понижение инфляции, впервые стабилизировавшейся на уровне ниже 5% в год (против привычной двузначной инфляции в предыдущий период), опять-таки с явной тенденцией к продолжению этого процесса.

1. Парадоксальным образом именно успехи правительства Б. Нетаньягу в обеспечении личной безопасности были первыми факторами, изменившими сам ход избирательной кампании. Если в 1996 г. главной проблемой на выборах, главной их "темой" был арабский террор, - весной 1999 г. израильтяне забыли, как выглядит на экране взорванный автобус. Попытки "Ликуда" напомнить об этом возымели скорее обратный эффект, - посыпались обвинения в циничной игре на чувствах людей. Личная безопасность перестала быть "горячим вопросом", тема потеряла свою актуальность.

2. В этих условия впервые в истории израильских выборов главной темой стали взаимоотношения Государства и религии. Если обратиться к пропаганде на "русской улице" (чувствительность которой к этой теме известна), то можно увидеть, что четыре партии "били" в одну точку (хотя и с разной степенью агрессивности) - "Авода" (точнее, список "Исраэль Ахат"), "Шинуй", "Мерец", ИБА в той или иной форме утверждали: "все беды в стране от религиозных". Если учесть, что все религиозные партии однозначно заявили о поддержке Нетаньягу, - последний рассматривался как их очевидный союзник, что превращало его в такую же мишень для антирелигиозной пропаганды, как и партию ШАС. Что же касается Барака (чья "религиозность" не отличается от таковой у Нетаньягу), то последний дал понять, что, если придёт к власти, изменит статус-кво по отношению к религии (разумеется, влево) - и, соответственно, рассматривался как надежда в борьбе против "опиума для народа".

Побочным результатом такой кампании было то, что многие правые либералы, ранее поддерживавшие "Ликуд" и его кандидата, проголосовали на этот раз за "Шинуй" и Барака.

3. Ещё несколько слов о русской улице. Большую роль сыграло здесь соперничество между ИБА и НДИ. В начале кампании ИБА считалась "в кармане" у Нетаньягу, однако затем картина изменилась. Поскольку НДИ боролась за те же голоса, что и ИБА, и вдобавок двое из реальных кандидатов НДИ были бывшими "внутренними врагами" ИБА, - новая партия рассматривалась не только как соперник, но и как почти враг "старой". При этом лидер НДИ, А. Либерман, считался ближайшим к Нетаньягу человеком, и программа партии носила отчётливо правый характер, - так что многие руководители местных отделений ИБА рассматривали конкурентов как "русский филиал Ликуда" и как вызов (или даже предательство) со стороны Нетаньягу, вследствие чего перенесли свою поддержку на Барака. А поскольку лидер ИБА Н. Щаранский, считавшийся личным другом Нетаньягу, никак не осудил эти тенденции и не высказался в пользу одного из кандидатов, это было расценено местными активистами партии как "зелёный свет" для поворота влево.

4. Вернёмся к безопасности. В 1996 г. многие центристы (и даже некоторые левые) были напуганы ростом террора, и поэтому голосовали за Нетаньягу. При этом они полагали, что реальность возьмёт своё, и процесс Осло будет идти так же, как и при прежнем правительстве, если не более гладко, так как не будет испытывать проблем с оппозицией. Оказалось, что их надежды были преувеличены, так как Нетаньягу существенно затормозил процесс, начавшийся при И. Рабине. А поскольку это происходило на фоне резкого спада террора, - было естественно предположить, что до мира - рукой подать, и только упрямство израильского правительства привело к тому, что "процесс застрял".

С другой стороны, многие правые считали, что Нетаньягу не оправдал их надежд: придя к власти, не прервал переговоров с ООП. "Следовательно, - полагали они, качественной разницы между кандидатами нет". В результате и справа ("Ихуд Леуми", частично МАФДАЛ и даже внутри "Ликуда": М. Аренс, Л. Ливнат, У. Ландау) звучала резкая критика в адрес Нетаньягу. При этом Э. Барак делал намёки, которые при желании можно было истолковать как проявление его "правизны" (кстати, будучи министром внутренних дел в правительстве Рабина, Барак воздержался при голосовании в правительстве о 2-ом соглашении Осло). Создавалось ощущение, что парадоксальным образом именно при умеренно левом премьер-министре сильная оппозиция сможет успешнее блокировать уступки правительства. И когда на экране израильского телевидения в ответ на вопрос ведущего "За кого вы лично собирается голосовать на пост премьер-министра?" министр правительства Нетаньягу, правый религиозный поселенец Ю. Эдельштейн улыбался и уклонялся от ответа, - об автоматической поддержке правым лагерем "своего кандидата" не могло быть и речи.

5. Об экономике: снижение инфляции было действительно поразительным, но оно сопровождалось увеличением безработицы, а также низкими показателями экономического роста (впоследствии выяснилось, что оценка этих показателей была неоправданно занижена, так как не учитывала бурного роста хай-тека в Израиле). Справедливости ради стоит отметить, что в середине каденции правительства (лето-осень 1998 г.) разразился всемирный финансовый кризис, в котором Нетаньягу было трудно упрекнуть, однако ссылка на "объективные трудности", как известно, срабатывает редко...

6. Немалую роль сыграл и личный фактор: Нетаньягу выглядел как человек, от которого отвернулись практически все лидеры "Ликуда": Д. Меридор, Б. Бегин, И. Мордехай, Д. Леви, Р. Мило, Д. Маген, Д. Реэм; даже И. Шамир, бывший премьер-министр от "Ликуда", не поддержал Нетаньягу (он предпочёл Б. Бегина). Этот и другие факторы (также персонального характера) легли в основу стратегии борьбы против Нетаньягу.

7. Наконец, нельзя не упомянуть и о роли СМИ в избирательной кампании. Мы уже говорили о том, что СМИ в Израиле преимущественно придерживаются определённо левой ориентации, однако та тотальная мобилизация против Нетаньягу, которую можно было наблюдать на протяжении последних лет и которая достигла апогея на выборах, беспрецедентна даже для Израиля. "Да, мы ненавидим тебя", - спокойно сказал премьер-министру в прямом эфире журналист А. Данкнер (отметим, что сегодня Данкнер предлагает извиниться перед Нетаньягу разным лицам и организациям, но почему-то не себе самому). Когда Нетаньягу представил цитату из Барака (приведённую в русском переводе книги "Солдат номер один", стр. 71), говорящую о неизбежности израильского ухода с Голан и из Иерусалима,- СМИ мгновенно постановили, что речь идёт о фальсификации (или ошибке переводчика).

Таких примеров можно привести множество, но и тогда будет трудно представить себе атмосферу этих выборов.

(Мы не будем касаться здесь обвинений в адрес Э. Барака и партии "Авода" в незаконном использовании денег на проведение избирательной кампании через подставные общественные организации. Полицейское следствие далеко, судя по всему, от завершения, и любая попытка включать в анализ попадающие в прессу слухи о расследовании будет попросту спекулятивна).

Всё сказанное не умаляет, разумеется, блестяще организованную и проведенную кампанию Барака, особенно выделявшуюся на фоне раздоров в штабе "Ликуда".
 

V.1.2. Партии в Кнессете - общий обзор

15 списков прошли электоральный барьер на выборах в Кнессет 15-го созыва (совпадение, разумеется, чисто случайное) - против 11 списков в 1996 г. и 10 - в 1992 г.; четыре из них были сформированы из представителей разных партий. Попытаемся описать каждую из них, вооружившись уже рассмотренными нами определениями "правые-левые" применительно к израильской ситуации.

Представим эти описания в виде сводной таблицы (в ней представлены не блоки, а партии; учтён также выход фракции "Махар" из ИБА, но не учтены объединения НДИ и "Ихуд Леуми", а также раскол БАЛАД как несущественные с точки зрения общей картины):

 
Пояснения к таблице:

п - правая

л - левая

ц - центристская

э - экстремистская

ИА - "Исраэль Ахат"

ИЛ - "Ихуд леуми"

Разумеется, эти оценки несколько условны; но всё-таки, можно ли проанализировать Кнессет "целиком", исходя из этой таблицы? Попробуем это сделать:

В вопросах внешней политики и безопасности "счёт" правые-левые 49:52; более детальное изучение оставшихся 19 голосов ("Шинуй", ИБА, "Гешер", "Агудат Исраэль", "Ам Эхад") доводит эти числа, с учётом декларированных персональных взглядов членов этих фракций, до 59:56; иными словами, в случае персонального голосования в Кнессете наблюдается некоторый правый перевес.

Экономика: здесь явное формальное "преимущество" за центром, а точнее - за неопределившимися. Левые собирают 19 мандата (без учёта "Аводы", правые - 33. В целом картина склоняется однозначно в сторону правых, но при конкретном голосовании всё определят голоса "Аводы" и "нейтралов".

В социальной сфере - картина противоположная: 65 левых мандатов против всего 29 правых.

Наконец, "государство и религия": ситуация близко к ничейной, но с лёгким перевесом в правую сторону - 51:49.

V.1.3. Кто за бортом?

А кого же нет в Кнессете? Вопрос этот не предлагает дать поимённый список израильских граждан, не принадлежащих к 120 законодателям. Речь идёт о другом: какие силы НЕ представлены сегодня в Кнессете - несмотря на то, что предприняли такую попытку, или даже не отважились на таковую?

Опустела ниша, которую ранее занимал "Цомет": правые в политике, левые в вопросах государства и религии. "Цомет", всего две каденции назад получивший 8 мандатов, на этот раз не прошёл электоральный барьер.

Нет в Кнессете и правых социалистов. На такую роль мог претендовать "Третий Путь" во главе с Кахалани, но и эта партия не прошла электоральный барьер (на прошлых выборах она получила 4 мандата). Попутно заметим, что "Третий путь" имел гораздо больше основанй называться "центристской" партией, чем "Партия Центра" (по существу, левая), так что его падение присоединяется к длинной череде скоростных эндшпилей центристских партий.

Экстремисты, занимающие нишу между "Мерец" и Компартией, вот уже много лет даже не пытаются прорваться в Кнессет (последним их успехом была партия ШЕЛИ в 1977 г.).

Все представленные в Кнессете арабские партии так или иначе стоят на экстремистских националистических платформах. На этих выборах была предпринята попытка создания "новой силы" на арабской улице, представляющей умеренные взгляды и ставящей задачу интеграции в современном обществе (партия "Новый араб"), но попытка эта была слишком слабой.

Первая попытка израильских "зелёных" пройти в Кнессет закончилась плачевно. Та же судьба ожидала список пенсионеров, борцов за легализацию наркотиков (партия "Зелёный лист") и "Женскую" партию под руководством бывшей манекенщицы, а впоследствии удачливого бизнесмена П. Розенблюм (последняя приблизилась ближе других к заветной черте, получив 1.3% голосов)

Вот, пожалуй, и всё.

Этот список показывает, что в сущности качественных изменений в Кнессете 15-го созыва по сравнению с предыдущим почти не произошло. Могут ли они произойти в ближайшем будущем - мы обсудим в последней главе этого раздела.
 

V.1.4. Кто кого представляет?

Мы видим, что "непредставленных" в Кнессете групп населения оказалось достаточно мало. Но кого же представляют (или, по крайней мере, на представительство кого претендуют) партии, прошедшие электоральный барьер?

Две партии - "Авода" и "Ликуд" по самоопределению являются общеизраильскими, а не секторальными. Иными словами, они претендуют на представительство ВСЕГО народа или хотя бы его большинства

На то же самое претендует Партия Центра.

Остальные партии - секторальные; иными словами, они довольно чётко определяют, кому адресованы их предвыборные усилия, и, соответственно, интересы какой группы населения они в Кнессете представляют.

ШАС собрала голоса тех сефардов, для которых было важно подчеркнуть своё на выборах сефардское происхождение и солидарность с сефардской традицией; соответственно в Кнессете она отстаивает интересы сефардов так, как считает лучшим для них же.

"Мерец" представляет "решительно левых".

"Шинуй" - тех антирелигиозно настроенных израильтян, кто морщится от ярлыка "левый".

МАФДАЛ выражает интересы религиозного сионизма.

"Ягадут а-Тора" - ашкеназов-харедим.

ИБА и НДИ - "русской улицы".

РАМ, Компартия и БАЛАД защищают интересы национальных меньшинств (в первую очередь - арабов-мусульман).

"Ам Эхад" идентифицируется с руководством профсоюзного движения.

Подчеркнём: выше речь шла не о том, кто и почему голосовал за ту или иную партию, а о представительстве интересов в Кнессете. Если же постараться ответить на вопрос: "кто за что голосовал?" - надо провести некоторую систематизацию. Одну из попыток такой систематизации мы сейчас и обсудим.
 

V.1.5. Теория "шести полюсов"

Среди многочисленных попыток описать стройную схему процесса принятия политических решений в израильском обществе выделяется схема "шести полюсов". В общем виде эта концепция выглядит так:

В Израиле сложилось 6 групп населения, почти не пересекающихся (как множества), мало смешивающихся, со сходным порядком численности, вместе составляющих большую часть общества. Эти группы таковы:

светские ашкеназы;

сефарды-традиционалисты;

"вязаные кипот";

харедим;

"русские";

арабы.

Эти 6 групп получили название "6 полюсов".

Более того: согласно "теории шести полюсов", принадлежность к одной из этих групп доминирует при определении выбора позиции (и голосования) большинством израильтян. Например:

в вопросах безопасности группа 1 тяготеет влево, 6 - безусловно левая, 2, 4 и 5 - тяготеют вправо, 3 - безусловно правая;

в вопросах отношений Государства и религии: 1 и 5 - левые, 2, 3 и 4 - правые, 5 - вне игры;

в вопросах "еврейского характера Государства": 1 - левые, 6 - ультралевые, 2 и 4 - правые, 3 - особая позиция, 5 - нет единой позиции

и т. д.

Согласно этой теории, увеличение раздробленности Кнессета - не случайность, а, наоборот, закономерная тенденция тяготения групп населения к "своим" полюсам.

Насколько теория "шести полюсов" справедлива? При всей заманчивости простоты предлагаемой схемы, можно указать на её следующие слабые моменты:

значительная часть населения не может себя отнести ни к одной из групп (например, ашкеназы-традиционалисты или светские сефарды: и тех, и других в Израиле множество) или затруднится отнести себя только к одной из них (например, "религиозные русские");

по крайней мере группы 1 и 2 не имеют статических границ - ввиду естественных демографических процессов;

предложенная схема не описывает (и не может описать на основе принадлежности к одной из шести групп) предпочтения израильтян в вопросах экономики;

голосование, например, детей и внуков ревизионистов (и вообще националистов), или мошавников "Бейтара", или членов движения "Меймад" и религиозных киббуцников ни в коей степени не описывается их местоположением в схеме "шести полюсов";

помимо "русских", существуют ещё и другие общины, чьи внутренние процессы не совпадают со "среднеизраильскими" (и, следовательно, не описываются этой схемой.

Однако самой главной проблемой теории "шести полюсов" является тот факт, что она не позволяет предсказать результаты ближайших выборов и проследить за бурно меняющимся израильским общественным мнением: ведь если принять её положения как верные - невозможно объяснить, каким образом так существенно меняется карта голосования израильтян за столь короткое время...
 
 

V.2. С тех пор прошло чуть более года...

В мае 1999 г. Э. Барак с большим перевесом выиграл выборы - вторые в истории прямые выборы премьер-министра Израиля. Его сторонники выражали уверенность, что новый премьер без труда сформирует правительство, решит все поставленные проблемы и без труда гарантирует себе переизбрание на вторую каденцию. Что же произошло в действительности?

Первый же шаг Барака вызвал острую критику: он сформировал невиданно (и, по мнению его критиков, неоправданно) большое правительство - из 24 министров. Причины, побудившие премьера сделать этот шаг, были весьма прозаическими. Чтобы разобраться в них, давайте займёмся арифметикой, исходя из тех же данных, которыми оперировал при этом Барак - а именно, результатов выборов в Кнессет мая 1999 г.

Простой подсчёт (аналогичный произведенным нами в предыдущей главе и с теми же самыми оговорками по поводу фракционной арифметики) показывал, что если Барак не захочет опираться на арабские голоса (10 мандатов), но создаст правительство без правых ("Ликуд" + "Ихуд Леуми" + НДИ = 27 мандатов), у него нет выхода кроме как пригласить в коалицию религиозные партии (ШАС + МАФДАЛ + "Ягадут а-Тора" = 27 мандатов): все-все-все оставшиеся набирают только 56 голосов, что явно недостаточно для большинства. Да и из этих 56 "свои" (т. е. "Исраэль Ахат" и явные союзники: "Мерец", Центр, "Ам Эхад") составляют только 44 мандата. Итак, у Барака было 3 выхода:

левая коалиция с коммунистами и РАМ, при участии всех "своих", а также центристов - ИБА и "Шинуй": 9 фракций, 66 мандатов, из них 44 "своих" (67%);

центристское правительство национального единства без участия харедим и "Мерец": две главные партии, Партия Центра, "Шинуй", ИБА, МАФДАЛ и "Ам Эхад": 7 фракций, 70 мандатов, своих 34 (49%);

левоцентристская коалиция с религиозными партиями (также при всех "своих") без "Ликуда" и "Шинуй": 8 фракций, 77 мандатов, Барак опирается на 44 мандата (56%).

У каждой из опций свои плюсы, а вернее - свои минусы:

Первый вариант означает нарушение табу на участие коммунистов в правительстве, очень узкую и очень левую коалицию, которая будет отличной мишенью для атаки справа и даже из собственного лагеря и которая может легко развалиться и превратиться в меньшинство по прихоти практически любой из составляющих.

Второй вариант ставит премьера в чересчур сильную зависимость от "Ликуда", способного блокировать любой шаг правительства изнутри. Более того, если пересчитать в этом случае "свои" голоса, то окажется, что они составят в такой коалиции меньше половины - 34 мандата, так что у бывших составляющих предыдущего правительства ("Ликуд" + ИБА + МАФДАЛ) будет даже больше - 40 мандатов (и, соответственно, больше министров в правительстве).

Третий вариант хорош всем, кроме одного: Барак знает, что он был избран на волне антирелигиозной пропаганды. На митинге в честь победы собравшиеся скандировали свежеизбранному премьеру: "Только не ШАС!" Пойти на такой вариант - рискованно с точки зрения репутации.

Итак, идеального выхода не было. Рассмотрев все варианты, Барак выбрал из них не самый хороший, а наименее проблематичный - третий: достаточно широкий (Барак при этом надеялся, что и "Шинуй" присоединится к его правительству) и сохраняющий Бараку большинство внутри коалиции.

При реализации плана пришлось преодолеть дополнительные трудности. Во-первых, не удалось уговорить "Шинуй" присоединиться к коалиции с ШАС. Во-вторых, "Ам Эхад", имея только 2 мандата, потребовал министерский пост (если бы Барак удовлетворил это требование, ему пришлось бы поступить пропорционально и с остальными, в результате чего правительство расширилось быть за 30 мандатов); не получив требуемого, эта партия осталась в оппозиции. В-третьих, после выхода фракции "Махар" из ИБА последние отказывались сидеть в одном правительстве с "ренегатами" и наложили вето на присоединение новой фракции к коалиции, что сократило последнюю ещё на 2 мандата (и ещё 2 мандата были бы потеряны, если бы Барак предпочёл Бронфмана, а не Щаранского). В итоге коалиция несколько похудела - до 73 мандатов. Какой теперь мог быть министерский ключ? Если он равен 4, то правительство должно состоять из 18 министров, но это сложно сделать технически, так как тогда и ИБА (4 мандата), и Партия Центра (6), и МАФДАЛ (5) должны удовольствоваться одинаковым представительством - одним министерским постом. Следовательно, министерский ключ должен быть спущен до 3-х мандатов за министерский портфель. Делим: 73 / 3 = 24 с хвостиком, что после округлений и привело к правительству в искомом составе 24 министра.

Такое расширение правительство потребовало специального изменения законодательства в Кнессете (до сих пор закон разрешал не более чем 18 министерских портфелей); решение это было принято силами коалиции и немедленно вызвало дополнительную волну критики (дополнительно к уже звучащей за "предательство" антирелигиозно настроенных избирателей, справедливо полагавших, что они способствовали избранию Барака на пост премьера в большей степени, чем ШАС).

А затем... коалиция стала разваливаться. Первой покинула её "Ягадут а-Тора" по вполне второстепенному поводу. Коалиция насчитывала теперь только 68 голос (вместо первоначального замысла - как минимум 77), что означало необходимость более тщательно готовиться к каждому голосованию. Делать это становилось всё труднее, поскольку внутри "Аводы" всё громче раздавались голоса, обвинявшие Барака в полном пренебрежении к партии, приведшей его к власти. Среди этих голосов выделялись генеральный секретарь "Аводы" Р. Коген, министры Й. Бейлин, Ш. Бен-Ами, Ш. Перес, председатель Кнессета А. Бург.

Не меньшие претензии высказывали и партнёры по коалиции. Поскольку Барак видел главную цель своей политики в продолжении мирного процесса, он сконцентрировал почти все усилия именно на этом направлении, не посвящая в тайны переговоров напарников по коалиции. Бунт зрел. Тем временем разгорелся ожесточённый спор между двумя крупнейшими (после "Исраэль Ахат") фракциями в правящей коалиции: ШАС и "Мерец". Спор касался разных проблем "совместного проживания" двух столь разных партий, в первую очередь - попыток министра просвещения Й. Сарида ("Мерец") пересмотреть отношения возглавляемого им министерства с "Эль а-Мааян" ("К источнику") - системой школ, созданной и патронируемой ШАС. После многократных обещаний и упрёков в невыполнении обещаний стало ясно, что оба этих союзника не уживутся на коммунальной кухне коалиции. В феврале 2000 г. министры от "Мерец" уволились, то есть фракция (10 мандатов) вышла из правящей коалиции - правда, с обещанием поддержать Барака снаружи.

Вернёмся к внешнеполитическому фронту. Сначала Барак пробовал свои силы на переговорах с Сирией. На этих переговорах он пошёл далеко и был готов к полному отступлению с Голанских высот, что привело защитников Голан в Израиле в состоянии вроде боевой готовности. Переговоры зашли в тупик и были прекращены, поскольку и на эти предложения Х. Асад ответил отказом. После этого основные дипломатические усилия были направлены на скорейшее достижение договорённости с ООП. Для того, чтобы получить результат быстро (и тем самым восстановить собственный авторитет), Э. Барак махнул рукой на существовавший до этого консенсус и стал выдвигать палестинцам предложения, сильно отличавшиеся от собственных предвыборных обещаний. Предложения эти уже включали раздел Иерусалима, отказ Израиля от Иорданской долины и частичное согласие на "решение проблемы беженцев" - т. е. приём Израилем на своей территории нескольких сотен тысяч палестинцев (разумеется, с предоставлением права гражданства и т. д.). Когда министры от МАФДАЛ и ИБА убедились по своим каналам, что слухи о сущности предложений Барака на переговорах с ООП не преувеличены, - эти две партии (9 мандатов) покинули коалицию. Затем их примеру последовала ШАС (17 мандатов), и наконец - был получен удар "изнутри": подал в отставку министр иностранных дел Д. Леви ("Исраэль Ахат"). При этом, поскольку Леви был одновременно и лидером партии "Гешер", представленной в списке "Исраэль Ахат" двумя мандатами, эта партия фактически также оставила правящую коалицию, так что последняя сузилась до 30 мандатов (т. е. четверти Кнессета) - случай в израильской практики беспрецедентный..

В результате к началу-середине лета 2000 г. из правительства Барака уволилась почти половина министров, и оно держалось в основном на поддержке "снаружи" ("Мерец", арабские голоса, "Махар" и др.) Правительство терпело одно поражение за другим; как самые болезненные из них упомянем:

принятие (в предварительном чтении) закона об обязательном референдуме в случае, если правительство пойдёт на уход с Голан;

ряд голосований по предложениям о вотуме недоверии правительству; хотя эти предложения и не набрали обязательной суммы в 61 мандат в Кнессете, правящая коалиция собирала ещё меньше причём всё меньше и меньше);

провал Ш. Переса на выборах в Президенты страны - первое за всю историю поражение левого кандидата.

Итак, правительство потеряло большинство. Но и оппозиция не могла собрать достаточное число мандатов, чтобы добиться перевыборов! Давайте произведём несколько операций сложения: ядро оппозиции - "Ликуд" + "Ихуд Леуми" + НДИ = 27 мандатов; если к вотуму недоверия или предложению о досрочных выборах присоединяются все фракции, вышедшие из коалиции (ШАС, МАФДАЛ, ИБА, "Ягадут а-Тора"), это добавит 31 мандат - итого, следовательно, 58. Но закон требует (для вотума недоверия или досрочных выборов) абсолютного большинства в 61 мандат! Кто же может обеспечить недостающие 3 мандата? Ясно, что это не "Мерец", не фракция "Махар" и не арабские списки - все они предпочтут, чтобы остался премьер из левого лагеря, и не поддержат инициативу правой оппозиции. Остались 10 "неопределившихся", из которых 4 считаются правыми и в принципе могут присоединиться к оппозиции:

партия "Гешер" (формально ещё связанная с "Исраэль Ахат", но реально существующая как отдельная сила): 2 члена Кнессета (Д. Леви и М. Леви);

Х. Кац из "Ам Эхад";

Э. Зандберг из "Шинуй".

Однако реально собрать эти голоса вместе несколько затруднительно - учитывая несовпадение интересов этих составляющих, а также тот известный многим из них факт, что в случае перевыборов их персональная политическая карьера закончится...

Так, значит, пат? Да, но... ненадолго. Дело в том, что максимум до конца марта 2001 г. Кнессет должен одобрить годовой бюджет, для чего на этот раз правительству необходимо собрать большинство (хотя бы простое) в Кнессете. Для этого очень важен общественный фон в стране. А таковой фон включает:

безрезультатные переговоры с Сирией (тем не менее уже обозначившие в сознании сирийского руководства израильскую готовность к полному уходу с Голан);

серию массовых забастовок (самая тяжёлая из которых - забастовка врачей);

неудачную попытку налоговой реформы;

резкие шатания правительства в сторону гражданской реформы - и обратно;

проявление невиданной израильской щедрости на переговорах с ООП - и последовавшую вслед за этим волну новой интифады (на этот раз - с массовым применением огнестрельного оружия, главным образом полученным палестинцами от израильского правительства) на территории, переданной под контроль Я. Арафата;

широкий отрицательный международный резонанс и обвинения в адрес Израиля в ООН, усиление атмосферы изоляции (в частности, прекращение наметившихся было дипломатических контактов со стороны арабских стран);

напряжённость на северной границе

и т. п.

На таком фоне, для которого самое подходящее слово - "тревожность", малозначимым выглядит даже то, что поначалу было воспринято обществом как достижение Барака: снижение уровня безработицы и вывод войск из Южного Ливана.

В свете всего вышесказанного шансы Барака провести бюджет при нынешней расстановке сил выглядят нереальными. Естественным рецептом, к которому он может обратиться, является создание правительства национального единства с "Ликудом". Однако для танго нужны двое - а согласие "Ликуда" на этот шаг не гарантировано ввиду сильной внутренней оппозиции такому шагу. Другая возможность - это попытаться провести бюджет, внеся в него существенные поправки в пользу "колеблющихся", т. е. бывших центристских и правоцентристских составляющих коалиции: ШАС, МАФДАЛ, ИБА, "Ягадут а-Тора", тем самым обеспечив поддержку или хотя бы непротивление бюджету с их стороны. Здесь от премьер-министра и его министра финансов потребуется поистине филигранное балансирование между партийными и государственными интересами, когда поведение каждого из возможных партнёров может развалить всю конструкцию (в то время как сами эти партии будут прислушиваться к голосу своих избирателей - по большей части, настроенных не в пользу альянса с нынешним правительством). При этом премьер-министр должен действовать (т. е. предлагать бюджетные "подарки" возможным партнёрам) быстро, - иначе они не будут дожидаться, и смогут в свалить правительство ещё в декабре (а угроза таких поправок может заставить и "Шинуй" присоединиться к процессу свержения правительства).

Тем временем стремительно падает популярность премьер-министра Эхуда Барака, всего год с небольшим назад с блеском победившего на выборах, - зато постоянно повышается популярность ушедшего было из политики предыдущего премьера Б. Нетаньягу. Все сделанные опросы сулят последнему перевес, в случае возможных выборов, примерно в 15-17% над премьером нынешним, и показатель этот продолжает расти. Более того: даже победа Барака над другим кандидатом от "Ликуда" (предположительно, таковым может стать А. Шарон или С. Шалом) уже выглядит, по тем же опросам, затруднительной.
 
 

V.3. Израиль - куда?

Предсказания в политике небезопасны разве что в условиях полной безответственности и абсолютной уверенности в безнаказанности. Не собираясь учиться этим полезным качествам у недавних многочисленных советологов, постараемся тем не менее представить возможные тенденции развития израильской политической жизни в недалёком будущем. В первую очередь нас интересует эта взгляд на ситуацию через призму состояния и тенденций израильских политических партий - а точнее, политических центров тяжести.
 

V.3.1. Третий этап израильского парламентаризма

Важным, хотя и внешне побочным, результатом выборов 1999 г. является новая качественная картина израильской парламентской структуры. Изменение это столь существенно,что многие говорят о начале 3-го этапа израильского парламентаризма. О каких этапах идёт речь?

До 1965 г. Кнессет делился по принципу "МАПАЙ и все остальные". Одна партия - МАПАЙ - неизменно получала более 40 мандатов (т. е. более трети) в Кнессете, и никакая другая партия не получала более 20 мандатов. Это был период гегемонии одной партии, которая не просто была правящей - она и была власть. Если отвлечься от аналогий, то применительно к израильским условиям этот период можно назвать "однопартийным".

В 1965 г. на выборах в Кнессет 6-го созыва блок ГАХАЛ получил 26 мандатов, впервые перешагнув через 20-мандатный рубеж. И хотя на тех же выборах МАПАЙ получил несравненно больше (45 мандатов, а на последующих выборах - абсолютно рекордное число 56) и до "переворота" (победы "Ликуда" в 1977 г.) оставалось ещё 12 лет - начался этап, который можно назвать "двухпартийным" (хотя и не в том смысле, в каком этот термин применим, например, к США или Англии), так как он характеризировался прежде всего противостоянием двух крупных партий, получавших вместе более половины мандатов Кнессета. Эти партии стремились организовать вокруг себя возможно большую коалицию, отводя остальным роль больших или меньших сателлитов, и вдвоём балансировали примерно около точки равновесия.

На выборах 1999 г. впервые ни один из списков не набрал 30 мандатов. Гегемония двух партий кончилась - у них вместе нет большинства в Кнессете. Общее число партий, получивших 5% и более голосов избирателей, - 7: "Исраэль Ахат", "Ликуд", ШАС, "Мерец", Партия Центра, ИБА (до выхода фракции "Махар"), "Шинуй". Общее число списков, прошедших в Кнессет, возросло по сравнению с двумя предыдущими кампаниями на 50% (!)

Некоторые видят в этом случайную флуктуацию, связанную с прямыми выборами премьер-министра, и надеются на её исчезновение после возврата к системе, существовавшей до выборов 1996 г.

Многие же, и в том числе сторонники теории "шести полюсов" (см. выше), считают, что эти результаты знаменуют собой начало третьего этапа израильского парламентаризма - этапа партийного полиморфизма (наподобие Италии или Франции).
 

V.3.2. Правые

После подписания первых соглашений в рамках "процесса Осло" правый лагерь столкнулся с серьёзной практической - а не только идеологической - проблемой. Если до этого ситуацию можно было рассматривать как симметричную ("правые" говорят, что нельзя отдавать территории, а "левые" - что можно), то теперь оказалось, что эта симметрия иллюзорна: левое правительство в состоянии предпринять необратимые шаги (в своём направлении); в то же время практически никакие шаги, предпринятые правым правительством, необратимыми не являются.

Ещё большая дилемма встала перед правым лагерем после того как правое правительство Б. Нетаньягу фактически приняло процесс Осло и заключило соглашение в его рамках с ООП. Несмотря на то что речь шла там о других величинах (2% территории ЙЕША), сам принцип целостности Эрец-Исраэль уже не мог быть программой, скажем, "Ликуда"на выборах. При этом партии, претендующие на верность идее "Эрец Исраэль а-шлема", объединившись в блок "Ихуд Леуми", провели в Кнессет только 4 мандата (хотя, несомненно, значительная вина за это ложится на стиль избирательной кампании, оттолкнувшей избирателей декларативностью и академизмом; несомненной тактической ошибкой было также выдвижение кандидатуры Б. Бегина на пост главы правительства).

Правый лагерь остро нуждается в сформулированной на доступном широким массам языке идеологии; при этом любой, кто попытается сформулировать такую идеологию, обязан будет, согласно принятым правилам политической ишры в Израиле, начать с ответа на навязанный слева вопрос: "Какова ваша альтернатива?" Пока что единственные, кто в состоянии ответить на этот вызов в правом лагере хотя бы отчасти, - это "вязаные кипот", однако их терминология вряд ли удовлетворит нерелигиозного израильтянина. Исчезновение ЦОМЕТа с политической карты вообще оставило пустой нишу представительства принципиально нерелигиозных правых; правое же крыло израильского социализма практически перестало существовать ещё 20 лет назад. Парадоксально, но главную тактическую помощь правому лагерю может оказать... левое правительство: чем больше оно будет стараться "сохранить хорошую мину" и продолжать мирный процесс (в своём понимании, не обязательно совпадающем с понимаем большинства) во время терактов, тем больше рядовых избирателей "из центра" предпочтут более активную политику - и, соответственно, переведут свою поддержку вправо. Однако устойчивость такой тенденции на минимально значимый срок может быть достигнута только при условии, что правые начнут борьбу за общественные позиции: в СМИ, в школе (и вообще в образовании) и т. д.

В области же экономики правый лагерь, похоже, продолжает побеждать: слишком уж значительны происшедшие в Израиле структурные изменения в сторону либерализации и свободного рынка, - так что даже в лагере лейбористов большинство депутатов не рискуют говорить о той или иной форме социализма как предпочтительной модели для израильской экономики.

Если же говорить о сегодняшних электоральных расчётах, - "Ликуд"может надеяться на возвращение части голосов, уплывших в партию Центра, и на некоторые из голосов, отданные за "Ихуд Леуми". Последние, судя по всему, в следующем Кнессете будут представлены только партией "Моледет".
 

V.3.3. Левые

И главная надежда, и главная опасность левого лагеря - процесс Осло. Если он действительно приведёт к мирному урегулированию - можно с уверенностью предсказать, что продолжение власти левых в Израиле гарантировано. Если же нет - левые центристы затруднятся адекватно определить себя на политической карте и тогда, как следствие, центр поддержит правых.

На первый взгляд решением проблемы для левых было бы проведение "жёсткой линии" в момент усиления террора - с тем чтобы возобновить диалог с ООП, когда таковая жёсткость принесёт свои плоды. Однако эти построения разбиваются о краеугольный камень израильской электоральной практики: без поддержки арабских голосов у левого кандидата нет никаких шансов выиграть прямые выборы премьер-министра. А поскольку реакция большинства израильских арабов на любые решительные действия против террора легко предсказуема, - так же легко предсказать, что левое правительство не пойдёт на такой самоубийственный (с политической точки зрения) для себя шаг.

Как мы помним, понятия "левый" и "правый" в Израиле весьма неоднозначны и многокоординатны (мы посвятили этой теме целую главу). Сегодня в стране - налицо расслоение левого лагеря по этим координатам: последовательные левые не останавливаются на достигнутом: часть из них требует немедленных антирелигиозных реформ, часть говорит о необходимости возврата к строительству "истинного социализма", а часть уже сегодня готова к деевреизации Израиля как Государства. Общим для этих "частей" является стремление "сказавши А, сказать и Б", то есть продолжить в сторону экстремизации те самые лозунги, которые привели левых к победе в 1992 и 1999 г. И если каждая из этих групп выглядит как малозначительное меньшинство в левом лагере, - в случае даже временного объединения (или присоединения к "Мерец") их политическое влияние резко увеличится. Если же учесть роль, которую играют силы "заметно левее центра" на общественном фоне (прежде всего, в СМИ), напряжение между двумя ними и левыми центристами может возрасти, и тогда последним придётся потесниться.

Что произойдёт в этом случае? Доколе смогут левые сохранить существующее, несмотря ни на что, тактическое единство (ни Й. Сарид, ни А. Перец никогда не свалят правительство Э. Барака - в отличие от правых, предъявлявших несравненно более жёсткие требования к идеологической чистоте И. Шамира и Б. Нетаньягу, что, в конце концов, способствовало падению последних)? Загадывать не будем.

Единственное, чего можно ожидать с уверенностью, - перераспределения левых "беспартийных" голосов, поданных на выборах 1999 г. за Партию Центра и, частично, "Шинуй". При этом в сложном положении окажется "Мерец", которая будет выгуждена вести борьбу на 3 фронта: за арабские голоса - против коммунистов, за левых социалистов - против "Аводы" и за непримиримо антирелигиозных - против "Шинуй".

Что касается "профсоюзной" партии "Ам Эхад", - трудно поверить, что она сохранится.
 

V.3.4. В поисках утраченного центра

Поскольку и правые, и левые пытаются сражаются на выборах в основном за голоса центра (справедливо полагая, что их собственный электорат никуда не денется), естественным выглядит соблазн создания центристской партии, чтобы никому не отдавать "взвешенные голоса, не склонные к экстремизму". Такие попытки уже предпринимались, и неоднократно: "Мерказ Хофши", РАФИ, ДАШ, "Телем", "Омец", "Яхад", "Новая Либеральная партия", "Дерех Шлишит", "Мифлегет Мерказ" (список неполон). Их судьба поразительно схожа: сначала - громогласные претензии на роль главной партии и призывы к "чистой и открытой" политике, за этим - скромный успех на выборах в Кнессет, а потом - раскол и исчезновение из политической жизни либо слияние с главным представителем одной из половин израильского политического спектра (иногда - сначала раскол, а затем уж осколки сливаются с кем-либо или исчезают). История эта повторялась столько раз, что говорить о случайных факторах ("не сработались лидеры", "была нечётко определена программа", "плохо организована работа местных отделений" и т. д.) выглядит довольно неуместно.

Возможно, дело в принципиальной разнице между понятие "центристские избиратели" и "центристские политики". В израильских условиях, когда жизнь требует программы решения действительно насущных проблем, касающихся рядового гражданина, этот гражданин (центрист) может позволить себе сказать: "Я не знаю, как лучше. Этот говорит так, а тот - этак. Давайте попробуем на этот раз сделать так, как советует этот, а если окажется, что он ударился в крайности, - что ж, для нас остаётся и тот - на следующих выборах". Однако трудно представить себе политическую партию, которая долго сможет удерживать таким подходом хоть сколько-нибудь значительное число избирателей - если, разумеется, эта партия собирается стать ведущей силой в обществе, а не буфером, представляющим секторальные интересы (ШАС, ИБА). Иначе говоря, у любой центристской партии в Израиле (с любыми лидерами) нет прочной и широкой электоральной базы, что и сказывается на результате таких попыток.

Тем не менее можно с высокой степенью вероятности ожидать, что и на следующих выборах в Кнессет найдётся сила, которая постарается поднять падающее знамя израильского центризма.
 

V.3.5. Религиозные сионисты

Успехи религиозных сионистов в израильском обществе поразительны - невооружённым глазом видно, как возросло их представительство в армии, университетах, адвокатуре, бизнесе. Однако чтобы претендовать на ведущее положение в израильской политике, партия не может опираться на 5-10-15% населения - а именно таковым представляется численность идейных религиозных сионистов в Израиле. Два пути могут "исправить ситуацию": надо либо искать близких союзников, чтобы "поглотить" их голоса, либо, наоборот, влиться в более крупное объединение, чтобы захватить в нём лидерство.

Рассмотрим сначала первый путь. К религиозным сионистам близки две группы населения: традиционалисты и национально настроенные светские израильтяне. До 80-х гг. МАФДАЛ как партия "вязаных кипот" вела успешную работу среди традиционалистов; на выборах 1977 и 1996 г. за МАФДАЛ проголосовали многие светские националисты. Однако в 1999 г. первые предпочли ШАС,. а голоса вторых разделились ушли в "Ихуд Леуми". "Ликуд" и НДИ. Причины такого процесса достаточно очевидны: МАФДАЛ активно призывает эти группы голосовать за неё, но ни в коем случае не пускает (и судя по всему, не пустит в будущем) их представителей в руководство партии (и тем более не допустит предоставления им места в списке МАФДАЛ для выборов в Кнессет). Отдельно следует упомянуть о полном провале МАФДАЛ на "русской улице" (ещё на выборах 1996 г. "русские" принесли партии около мандата в Кнессете).

Вторая же опция жёстко блокируется руководством партии. Официальная причина гласит, что МАФДАЛ слишком связана с системой национально-религиозного образования и в случае предложенного выше объединения эта система окажется под угрозой. В то же время трудно отделаться от ощущения, что истинная причина в другом:

В тот же период, когда успехи лагеря религиозных сионистов в израильском обществе стали очевидны, - руководство партии всё больше выглядит в глазах израильского избирателя скорее группой удачливых партийных функционёров, чем национальными лидерами. В этих условиях выглядят знаменательными попытки найти харизматического общенационального лидера в среде "кипот сругот". Среди таких попыток упомянем два имени: Моше Фейглин, в прошлом руководитель "Зу арцену", выставивший свою кандидатуру на пост лидера "Ликуда" (при всей символичности этого шага нельзя забывать и о впечатлении, которое производит сам факт выдвижения такой кандидатуры... внутри МАФДАЛ, а не "Ликуда"), и полковник Эпи (Эфраим) Файн-Эйтам, легендарный офицер и бывший командующий бригадой "Гивати", демобилизации которого из ЦАХАЛа с нетерпением ждут многие.

Мы не обсуждали здесь перспектив партии "Меймад", т.к. таковые не носят объективного характера, а связаны исключительно с удачливостью предвыборного соглашения с лидером левого блока - и не строятся на реальной электоральной базе ("Меймад" только один раз - в 1988 г. - пыталась самостоятельно участвовать в выборах, но не прошла электоральный барьер).
 

V.3.6. Харедим

Что касается классических (то есть ашкеназских) харедим, то здесь никто не ожидает принципиальных изменений - во всяком случае изменений изнутри. Несмотря на разногласия между хасидскими дворами и литваками, между "Агудат Исраэль" и "Дегель а-Тора", постоянные факторы - стабильное количество ашкеназов-харедим, высокий демографический прирост, организованность общин и постоянная, хотя и небольшая, харедимная алия из стран Запада (при практически полном отсутствии эмиграции харедимного населения из Израиля) - обеспечивают сохранение представительства этой группы населения в Кнессете. Учитывая же отсутствие у харедим претензий на общегосударственный характер - не предвидится попытка массовой агитации среди нехаредимного населения в пользу "Ягадут а-Тора".

Эта равновесная система может испытать проблемы только в случае выхода из неё крупных (насчитывающих десятки тысяч) групп, как это уже произошло в 1984 г. с харедим сефардского происхождения (ушедшими в ШАС) или с Любавичскими хасидами, приверженцами движения ХАБАД (только малая их часть голосует после выборов 1988 г. за "Ягадут а-Тора"). Особую проблему может составить "сионизация" харедимной молодёжи - с электоральными последствиями (поддержка "Ликуда" или других не-харедимных партий). К усилению этого процесса может привести, в первую очередь, увеличение количества юношей-харедим, проходящих военную службу (такой рост неуклонно наблюдается). В частности, поэтому можно ожидать особую активность в деятельности харедимного представительства в Кнессете, против законодательных попыток распространить обязательную военную службу на харедимное население.

Иная ситуация в ШАС. Эту партию уже сегодня трудно назвать чисто харедимной - хотя бы потому, что 16 из 17 её членов Кнессета проходили службу в ЦАХАЛе. Уже сегодня состав фракции ШАС в Кнессете далеко не однороден - и можно почти с полной уверенностью ожидать, что в их будущем списке могут появиться и традиционалисты, и "свадебные генералы", и больше выходцев из СНГ (Кавказа, Средней Азии), и репатриант из Эфиопии, и даже представители национальных меньшинств. Это, в свою очередь, приведёт к расширению электоральной базы ШАС - и, следовательно, к усилению партии на муниципальных выборах, в "Гистадруте"и т. д.

Львиная доля такого электорального роста до сих пор происходила (и может происходить в будущем) за счёт "Ликуда"и МАФДАЛ. Поэтому ШАС будет противиться любой идее правого объединения (формально продолжая оставаться в национальном лагере). Можно также ожидать, что , будучи по существу партией "униженных и оскорблённых", ШАС будет двигаться влево в социально-экономическом аспекте - а, следовательно, ещё больше удаляться от "Ликуда".

И тем не менее мы рискнём предположить, что по крайней мере в ближайшем будущем ШАС не сделает последнего шага, означающего выход "на самый верх" израильской политики, - а именно, выдвижения своего кандидата на пост премьер-министра. Дело в том, что до сих пор тактика ШАС тонко играла на простом электоральном соображении: "Ты правый сефард? Пожалуйста, голосуй за кандидата "Ликуда"на пост главы правительства. А кроме того, добавь свой голос за список ШАС, который позаботится о сохранение традиции в стране" Выдвинуть своего кандидата означает для ШАС убрать это "кроме того", то есть лишить потенциальных "внешних" сторонников возможности реализации двойного выбора.
 

V.3.7. Субэтнические списки

Поскольку в предыдущем параграфе мы уже говорили о ШАС (отнеся эту партию к харедимной, а не субэтнической, группе), а других субэтнических групп, электорально способных "поднять" собственный политический сектор, не наблюдается, - перейдём теперь к "русской улице".

Формально три партии представляют сегодня эту "улицу" в Кнессете: ИБА, НДИ и "Демократический выбор". Займёмся сначала первыми двумя из них.

Первая напрашивающаяся опция - это объединение ИБА и НДИ. Главной проблемой станет тогда проблема персонального лидерства: трудно представить себе Н. Щаранского или А. Либермана, добровольно соглашающихся на звание "номера 2". Если же будут предложены открытые праймериз для выбора лидера такого объединения, - каждый из двух вышеназванных политиков семикратно взвесит это предложение, так как поражение в таком соревновании будет слишком сильным ударом для того, построил свой политический статус как основатель и бессменный непререкаемый авторитет в своей партии.

Другая проблема - неминуемый чётко выраженный правый характер такого объединения (хотя бы потому, что в противном случае А. Либерман потеряет слишком много своих сторонников); это может оттолкнуть от голосования за "русский список" довольно значительную группу "левых русских" (заметную в основном среди избирателей ИБА). Наконец, нельзя не учитывать, что поскольку такое объединения будет носить чисто субэтнический характер,- обе партии могут потерять свои "нерусские" голоса (принесшие ИБА в 1996 г., а НДИ в 1999 г. около половины мандата в Кнессете).

Сторонники же лозунга "Репатрианты из СНГ всех взглядов, объединяйтесь!" считают, что вышеназванные потери с лихвой окупятся самым фактом объединения, так как идея эта весьма популярна на русской улице. Косвенным доказательством справедливости этого подхода являются результаты муниципальных выборов 1998-99 гг.: во многих местах (хотя и не во всех), где было достигнуто соглашение о сотрудничестве и общем списке, результаты "русских списков" были впечатляющи.

"Демократический выбор" может уцелеть как независимая единица только если поведёт агрессивную пропаганду - не только против "соглашателей" из ИБА, но и за что-либо. Электоральной базой этой партии могут быть смешанные семьи, репатрианты-неевреи и антирелигиозно настроенные уроженцы СССР, считающие, что "религия - опиум для народа" и что "в религиозных - все беды Израиля". В этом случае "Демократический выбор" будет выглядеть как русскоязычный дублёр "Мерец" - или скорее, ввиду низкой популярности последних на русской улице, партии "Шинуй". Однако "Шинуй" вовсе необязательно будет следовать в фарватере партии "Авода", - в то время как от Р. Бронфмана ожидать такой свободы не приходится. Подытожим сказанное: наиболее вероятная судьба этой партии - слияние с кем-то из израильских партий левоцентристского толка - хотя крайне трудно сказать, с кем именно (даже присоединение к "Аводе" может натолкнуться на сильное сопротивление её собственных "русских" активистов).

Среди других субэтнических инициатив можно ожидать только попытку создания "эфиопского списка". Простой арифметический подсчёт показывает, что электоральные шансы такого списка равны нулю.
 

V.3.8. Арабские партии

Сегодня арабские партии (включая компартию) представлены в Кнессете 10 мандатами (включая, правда, еврейку Тамар Гужански, ветерана коммунизма с израильским лицом, но не считая арабских и друзских депутатов Кнессета от "Аводы", "Ликуда" и "Мерец"). Это - рекорд. Однако не только в этом проявляется особенность ситуации на арабской политической улице в Израиле.

Если в прошлом арабские депутаты Кнессета, арабские мэры и т. д. считали необходимым сочетать защиту интересов национальных меньшинств Израиля с демонстративной лояльностью к еврейскому Государству, - сегодня они с лёгкостью отказываются от второй компоненты в этом подходе, полагая, что их экстремизм электорально оправдан. Наибольший тон задают в этой музыке депутаты от БАЛАД, не скрывающие, что их лояльность скорее направлена в сторону ООП (депутат А. Тиби был ранее советником Я. Арафата), Сирии и т. п. Можно предположить, что их популярность будет расти, однако этому помешает отсутствие у БАЛАД, в отличие от Компартии и Объединённого арабского списка, муниципальной базы, - факт существенный, если учитывать трайбалистские тенденции при голосовании в арабском секторе. Возможно также сближение между Объединённым списком и БАЛАД - и даже, возможно, их появление в совместном списке.

Что касается Компартии, не исключено присоединение к ней некоторых малочисленных еврейских левоэкстремистских групп (например, "Гуш Шалом"), полностью исчезнувших из активной израильской политики ("Мокед", ШЕЛИ, "Новая сила") после 70-х гг. Они вряд ли принесут значительное электоральное приданое, но смогут обеспечить внешний фон и защитить коммунистов от обвинений в однобокой приверженности арабскому национализму.

В выборах 1999 г. участвовал список "Новый араб", составленный из молодых израильтян-арабов, поставивших во главу угла программу интеграции арабского меньшинства в израильском обществе. Партия была далека от того, чтобы пройти электоральный барьер. Сегодня на политическом горизонте не видно значимой силы, которая могла бы повторить эту попытку.

В тех же выборах Азми Бшара выставил свою кандидатуру на пост премьер-министра Израиля, но снял её за день за день до голосования в пользу Э. Барака. На следующих выборах вполне возможно повторение такого трюка с той лишь разницей, что кандидатура не будет снята, что при определённом раскладе сил приведёт ко второму туру голосования.
 

V.3.9. Двухпартийная опция

Для тех израильтян, чьим политическим эталоном является система власти в США, исключительно заманчивой представляется идея слияния всех левых в одну большую социал-демократическую партию ("Авода", "Мерец", "Ам Эхад", "Меймад", большинство Партии Центра), а правых - в одну национально-консервативную ("Ликуд", МАФДАЛ, составляющие блока "Ихуд Леуми", ИБА, НДИ, "возвращенцы" из Партии Центра).

Идея эта не только не нова, но даже чуть ностальгична: на выборах 1973, 77, 81 и 84 гг. две крупнейшие партии стабильно получали вместе 85-95 голосов, реализуя двухпартийную идею примерно на 75%. Сегодня же, в условиях третьего периода израильского парламентаризма (см. начало этой главы), картина гораздо более запутана:

Во-первых, на сегодня вне социал-демократии и национал-консерватизма наверняка останутся ШАС, "Ягадут а-Тора", арабские партии и, по всей видимости, "Шинуй" - всего 36 мандатов (почти треть Кнессета). Во-вторых, рассмотри, например, партию "Ам Эхад", однозначно определённой нами в один из лагерей: единство в этой партии существует только по очень конкретному, достаточно узкому, спектру вопросов: два депутата Кнессета от "Ам Эхад" придерживаются, насколько это известно, диаметрально противоположных точек зрения, например, на внешнеполитические вопросы. При таком объединении партия либо расколется, либо один из её лидеров (вместе со своими сторонниками, то есть примерно половиной партии) должен будет уйти с политической сцены. Кто же и что от этого выиграет?

Тем не менее усилия в направлении объединения предпринимаются; во всяком случае, в правом лагере движение в сторону объединения весьма заметно (А. Шарон, С. Шалом, особенно И. Кац в "Ликуде", А. Либерман в НДИ и Б. Элон в "Ихуд Леуми"). В левом лагере глашатаем объединения является Й. Бейлин ("Авода"). Подтолкнуть такое движение могло бы увеличение электорального барьера до 4-5% - но в сегодняшнем Кнессете слишком многие воспротивятся такой инициативе (легко "арифметически увидеть", кто именно из малых партий - а, следовательно, и из их крупных союзников).

Подводя итоги, можно сказать, что при сохранении нынешнего законодательства о системе выборов:

в следующем Кнессете ожидается меньшее число фракций, чем в нынешнем;

двухпартийная ситуация в Кнессете нереальна.

Оговорка о нынешней системе выборов неслучайна. Те, кто недовольны балканизацией Кнессета, уже довольно давно предлагают внести изменения в эту систему - способные, про замыслу инициаторов, стабилизировать ситуацию. Мы рассмотрим эти и другие законодательные инициативы в следующей главе.
 
 

V.4. Возможные законодательные изменения

V.4.1. Выборы в Кнессет и выборы премьер-министра?

Прямые выборы премьер-министра Израиля были проведены впервые в 1996 г. Неожиданным (по крайней мере тогда) их результатом было увеличение представительства малых (5 или менее мандатов в Кнессете) и средних (6-15 мандатов) партий: если в Кнессете 13-го созыва это представительство составляло соответственно 12 и 32 мандата, - в 14-м оно превратилось соответственно в 19 и 43. Можно с уверенностью констатировать, что прямые выборы нанесли серьёзный удар именно по крупным партиям.

Причина очевидна: перед выборами каждый (или почти каждый) избиратель стоит перед дилеммой выбора: с одной стороны, он определил себя (допустим) с точки зрения принадлежности к одному из двух лагерей, но его симпатии также на стороне небольшой партии, выражающей его идеи более однозначно и не обременённой обязательствами перед другими возможными партнёрами. Прямые выборы освободили многих от этой дилеммы - если уж ты проголосовал за кандидаты в премьера от крупной партии, - ничего страшного не случится, если поддержишь и наиболее близкую тебе часть твоего же лагеря. Тем самым, - утверждают критики создавшегося положения, - внутренняя ответственность голосующего за последствия своего голосования снизилась.

Одно из возможных предложений по "восстановлению ответственности" состоит в установлении временной дистанции между выборами премьер-министра и выборами состава Кнессета, например, на 2 года. Сторонники этой идеи выдвигают в её пользу следующие доводы:

это послужит разделению между исполнительной и законодательной властью;

сегодня большие партии, выдвинув своего кандидата на пост премьера, занимаются исключительно пропагандой его кандидатуры во всё предоставленное им время теле- и радиовещания и т. п., в то время как на пропаганду самой партии и её кандидатов не остаётся ни времени, ни денег; отдельная же избирательная кампания в Кнессет поставит всё на свои места;

при выборах в Кнессет избиратель вряд ли будет вспоминать, что "2 года назад я уже проголосовал за..." и его выбор будет более принципиальным.

Противники же такого новшества опасаются, что:

в середине своей каденции премьер-министр будет на несколько месяцев оторван от текущих обязанностей, занимаясь избирательной кампанией своей партии;

в случае, если выборы в Кнессет будут происходить посредине каденции премьер-министра, - высока вероятность того, что состав избранного Кнессета попросту парализует работу правительства.

V.4.2. Мажоритарные выборы?

Выборы в Кнессет, как мы знаем, проводятся по общенациональным спискам. А что произойдёт, если разделить страну на избирательные округа, каждый из которых посылает в Кнессет определённое число депутатов (исходя из численности Кнессета в 120 человек и нынешнего населения Израиля, можно предположить, что один избирательный округ должен включать население примерно в 50 тысяч)?

На этот вопрос ответить нетрудно: малые партии исчезнут из Кнессета полностью. Сущёественно упадёт представительство идеологических партий, не имеющих "своих" районов. Если говорить о нынешнем составе Кнессета, то (опять-таки учитывая сегодняшнюю демографическую ситуацию):

"Ягадут а-Тора" сможет провести одного депутата от Бней-Брака и двух - от Иерусалима,

МАФДАЛ - получит два мандата (из четырёх) от ЙЕША, один - от Иерусалима и, возможно, один-два - в городах развития,

арабские партии (включая коммунистов) постараются провести от двух до четырёх депутатов из Галилеи (а также, может быть, из Негева или района Рамле-Лод, что более затруднительно) и одного - от Хайфы;

ШАС вступит в борьбу с "Ликудом" за города развития;

"Авода" сосредоточит свою деятельность в Большом Тель-Авиве и Хайфе;

"Мерец", "Шинуй", все составляющие "Ихуд Леуми", Партия Центра и обе русские партии навечно останутся в памяти народной (то есть на пару лет).

Сторонники американизации не усмотрят в этом сценарии ничего трагического: в конце концов, полагают они на основе того же американского опыта, возрастёт связь депутата со своими избирателями - а, следовательно, и его ответственность перед ними. В то же время многие вряд ли обрадуются тому, что интересы малых групп будут представлены в Кнессете слабо или не будут представлены вовсе, а также тому, что появление "однозначно политически окрашенных" (по избирательным участкам) районов не прибавит единства израильскому обществу.
 

V.4.3. Президентское правление?

Нынешняя ситуация в Израиле такова, что 61 из 120 членов Кнессета могут заставить страну идти на перевыборы. Некоторые предлагают ограничить эту функцию Кнессета не только путём увеличения необходимого кворума до 80 членов Кнессета (что сделает свержение правительства через голосование в Кнессете практически невозможным), но также и путём усиления полномочий премьер-министра. А поскольку функции Президента Государства ограничены формально-представительскими полномочиями, предлагается также совмещение этих постов и введение президентского правления наподобие тех же США.

Противники же президентского правления в Израиле считают, что в условиях ещё не установившейся политической системы в относительно молодой стране (50 лет) такое сосредоточение власти в руках премьер-министра недемократично и опасно.
 

V.4.4. Конституция?

Если сравнить Израиль со странами западной демократии, - обилие инициатив и предложений, касающихся изменений системы выборов и самой структуры политической власти, выглядит просто ошеломляющим. Однако ничего поразительного в этом нет, если учесть ещё раз молодой возраст Государства - и соответствующую ему инициативу масс в законодательном творчестве.

И всё-таки многие видят опасность для израильской демократии в той относительной лёгкости, с которой могут изменяться в стране сами нормы права и основы политической системы. Для них наиболее естественным решением представляется скорейшее принятие Конституции страны.

Их противники указывают на то, что в США конституция носит скорее процедурный характер, а в Великобритании писаной конституции вообще нет и не предвидится, что не мешает Соединённому королевству быть образцом демократии; в то же время наличие конституции в Китайской Народной Республике или, скажем, в Албании не говорит ровным счётом ничего о степени демократичности этих стран. Опыт той же Великобритании показывает, что система прецедентов надёжнее хранит граждан от законодательных прихотей их избранников, а также от произвола власть имущих.

Идея разработки и принятия Конституции Страны была актуальной ещё во время Кнессета 1-го созыва, однако была торпедирована Д. Бен-Гурионом при поддержке религиозных партий. Спустя десятилетия она ожила в кругах правых либералов. В 1986-86 гг. тогдашний активист "Ликуда" и декан юридического факультета Тель-Авивского университета профессор Уриэль Райхман основал общественное движение "Хука ле-Исраэль" ("Конституция для Израиля"), поставившее целью создания общественного давления на политические круги с целью принятия Конституции. На выборах 1999 г. У. Райхман был инициатором обновления партии "Шинуй" и поддержал её (что ознаменовало лишение поддержки "Ликуда" на этих выборах со стороны этой значительной - как по численности, так и по влиянию - группы нерелигиозных правоностроенных либералов).